«Две величайшие державы… были разбиты
ничтожным русским местечком…»
Героическая оборона Петропавловска-Камчатского и переход гарнизона на Амур
в 1854 – 1855 гг. под руководством В.С. Завойко
в период Крымской (Восточной) войны 1853- 1856 г.г.
А.Ф. Волков.
170 лет назад переходом Камчатской флотилии под командованием В.С. Завойко в устье Амура и началом строительства г.Николаевска-на-Амуре завершилась героическая эпопея обороны Петропавловска-Камчатского
К середине XIX столетия обстановка на Дальнем Востоке характеризовалась устремлениями США, Англии и Франции к господству на Тихом океане, территориальным захватам, расширению и укреплению своих позиций в этом регионе. Их издавна привлекали богатства дальневосточных морей. Всё чаще военные и китобойные суда заходили в русские воды Охотского моря. Руководствуясь только наживой, они били китов, жгли и рубили леса на побережье, притесняли местных жителей. В 1846 году массовым браконьерством в нашей акватории занимались до 500 только американских судов; в 1850 году в Охотском море побывали 250 трёхмачтовых китобойных судов разных стран, каждое из которых поднимало до 500 т груза1.
Охотская флотилия, в составе которой к 1850 году находились 6 транспортов, 5 небольших парусных судов и малочисленные гарнизоны портов и военных постов, фактически не могла противостоять незаконным действиям иностранцев. Первым и единственным морским форпостом на Тихоокеанском побережье являлся в то время Охотский порт, ставший колыбелью российского Тихоокеанского флота. Однако его гавани не были защищены от сезонных ветров, рядом не было ни заливов, ни бухт, где могли бы укрыться в непогоду суда; к тому же отлогие берега рек и моря размывались водой, а часто менявший направление фарватер затруднял заход больших кораблей. Ситуация требовала принятия кардинальных оборонных решений. И они последовали с назначением в 1840 году на пост управляющего Охотской факторией Российско-Американской компании В.С. Завойко, вписавшего впоследствии много ярких страниц в историю освоения и развития Охотско-Камчатского края.
Василий Степанович Завойко родился 27(15) июля 1812 года в с. Прохоровка Золотоношенского уезда Полтавской губернии (ныне село Каневского района Черкасской обл.) в семье морского штаб-лекаря Степана Осиповича Завойко2. Отец будущего адмирала происходил из старинного украинского рода казачьего старшины, который берёт своё начало со второй половины XVII столетия. В семилетнем возрасте Василия по воле отца сначала отдают на учёбу в Макарьевскую монастырскую семинарию в Переяславле, а через полгода определяют в Николаевское штурманское училище. В июне 1821 года он сдаёт экзамены по наукам, «до морского офицера относящимся», и производится в гардемарины3.
В 1822 году гардемарин Василий Завойко ушёл в своё первое плавание на бриге «Мингрелия» под командованием капитан-лейтенанта М. Станюковича (отца будущего писателя К.М. Станюковича). В первый же день его так укачало, что он не вышел на вахту. Узнав об этом, командир приказал вывести его на палубу, привязать в верхней части судовой мачты, на марсовой площадке, и держать до тех пор, пока не перестанет бояться качки. Испытание было суровое, но Василий выдержал его. В сентябре 1826 года, после окончания практического курса обучения он был произведён в мичманы с назначением в 14-й флотский экипаж Балтийского флота.
В октябре 1827 года, проходя службу на линейном корабле «Александр Невский», Василий получил боевое крещение в знаменитом Наваринском морском сражении, закончившимся полным разгромом турецкого флота. Командуя расчётами четырёх пушек в нижнем деке, он показал себя смелым и решительным офицером. Будучи начальником первого капральства первого абордажного отряда, участвовал в пленении турецкого фрегата, доставив с него флаг, капитана и офицеров. В 15 лет от роду за проявленное в сражении мужество юный моряк был награждён орденом Св. Анны 3-й степени с бантом.
В 1828—1830 гг. Василий служил в Средиземном море на корвете «Наварин» под командованием капитан-лейтенанта П.С. Нахимова, позднее, в 1833 году — в крейсерстве на Балтийском море под тем же командным началом на фрегате «Паллада». С прибытием корабля в Кронштадт император Николай I лично провёл смотр корабельных манёвров и остался доволен. Благодарил командира, всех младших офицеров произвёл в следующий чин, за исключением мичмана Завойко, «которого признал ещё слишком молодым». После особого ходатайства командира «государь объявил в высочайшем приказе именное высочайшее благоволение мичману Завойко за усердную службу». Это означало сокращение срока выслуги очередного воинского звания на один год.
Вскоре после получения звания лейтенант (1833) он на военном транспорте «Америка» в 1834—1836 гг. совершил своё первое кругосветное плавание, во время которого посетил Камчатку. В 1837—1839 гг. на корабле «Николай» Российско-американской компании участвовал во втором кругосветном плавании с посещением Бразилии, Чили и Русской Америки. За отличие в службе Завойко был награждён орденом Св. Владимира 4-й степени.
В 1840 году Василий Степанович сочетался браком с баронессой Юлией Егоровной Врангель, дочерью действительного статского советника, профессора русского права барона Е.В. Врангеля и племянницей выдающегося русского полярного исследователя и мореплавателя адмирала Ф.П. Врангеля, одного из директоров Российско-американской компании (1840—1847). Юлия Егоровна получила разностороннее образование, была прогрессивно мыслившим человеком, обладала литературным талантом, впоследствии написала книгу «Воспоминание о Камчатке и Амуре 1854—1855 г.г.».
Вступив в должность управляющего Охотской факторией Российско-американской компании, В.С. Завойко подробно исследовал побережье Охотского моря до залива Аян и лично убедился в неудобстве Охотского порта. Ему удалось доказать руководству необходимость перевода всей имевшейся инфраструктуры и обслуживающего персонала в Аян (180 км к юго-западу от Охотска), где с присущей ему деловитостью начал работы по благоустройству нового места. Появились казармы для рабочих, бани, склады для товаров, огород для снабжения жителей овощами, начали развиваться сельское хозяйство и животноводство. В Аян стали приходить компанейские суда, значительно улучшилось транспортное сообщение с Якутском. В сентябре 1846 года последовал именной указ о присвоении порту наименования «Аянский порт Российско-Американской компании».
В 1844 году Завойко присваивается воинское звание капитан-лейтенант; в 1846 году за усердие в службе при открытии Аянского порта он удостаивается ордена Св. Анны 2-й степени с присвоением звания капитан 2 ранга; в 1849 году становится капитаном 1 ранга. В 1850 году за выслугу в 25 лет награждается орденом Св. Георгия 4-й степени.
После своей инспекционной поездки на Камчатку в 1849 году генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьёв докладывал правительству: «Я много видел портов в России и Европе, но ничего подобного Авачинской губе не встречал; Англии стоит сделать умышленно двухнедельный разрыв с Россией, чтобы завладеть ею и потом заключить мир, но уже Авачинской губы она нам не отдаст… должно сосредоточить все наши морские силы и средства Охотского моря в Авачинской губе…»4.
Доклад Муравьёва возымел своё действие: в декабре 1849 года была образована Камчатская область, военный губернатор которой стал непосредственно подчиняться генерал-губернатору Восточной Сибири, то есть фактически область получила права российской губернии.
В 1850 году капитан 1 ранга Завойко по предложению генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьёва перешёл на правительственную службу и был назначен первым военным губернатором Камчатки и командиром Петропавловского порта. Вместе с ним к месту новой службы последовала его жена Юлия Егоровна с детьми. Петропавловск в то время влачил жалкое существование. Продукты питания и всё необходимое привозилось по Охотскому тракту, через моря и океаны, вследствие чего цены на них были очень высокими. Выдающийся кругосветный мореплаватель В.М. Головнин, посетивший порт в 1809 году, писал: «Трудно, я думаю, найти страну на земном шаре уединённее, скучнее и, можно даже прибавить, так сказать, голоднее Камчатки».
Постоянной связи Камчатки с центральными районами России не было. Переписка с Петербургом по тому или иному вопросу занимала годы — почта приходила и отправлялась лишь два раза — в мае и декабре. Характеризуя состояние Петропавловска в то время, служащий Российско-американской компании А.И. Марков писал: «Мы прошли песчаный мыс. Первым встретившимся нам предметом была батарея, сделанная из земли, вроде вала с окнами, из коих выглядывали четыре медные пушки; потом взошли в круглую спокойную гавань и стали на якорь в глубине 8 саженей. По правую сторону гавани расположено было 80 домов, возвышалась одна церковь, стоял бот для разных посылок, и весь берег усеян собаками, кои служат жителям Камчатки вместо лошадей, — вот Петропавловская крепость»5.
Василий Степанович Завойко
Новый губернатор много сделал для экономического развития полуострова, развернул кипучую деятельность по организации Петропавловского порта. Он лично обследовал Авачинскую губу, организовал работы по благоустройству внутренней гавани и побережья. Была выстроена большая пристань, а набережная одета камнем. На территории порта началось строительство различных складов и гостиного двора, возведены пекарня и литейный заводик, на котором смогли отлить даже колокола для местных церквей. За 1851—1854 гг. в Петропавловском порту было возведено свыше 30 зданий различного назначения: склады, торговые лавки, казарма для низших чинов, флигеля для офицерского состава, канцелярия, казначейство, частные дома и другие объекты. Население выросло почти более чем в 2,5 раза: если в 1848 году было всего около 600 жителей, то в 1854 году — уже 1593.
По распоряжению губернатора на Камчатку с Аяна были завезены и розданы местным жителям 300 коров. Учитывая бедность края, Завойко обязал каждую городскую семью сеять не меньше десяти пудов картофеля. Он собственноручно вместе с женой разбил возле своего дома огород, посадив картофель, капусту и морковь. Ежегодно под строгим надзором администрации проводились ярмарки, были отрегулированы цены на пушнину и товары первой необходимости. По инициативе губернатора была организована Николаевская скотоводческая ферма, в селе Ключи появились водяная мельница и кузница, в Милькове — ткацкая мастерская, в районе Верхне-Камчатска началась добыча железной руды, в бухте Тарья построили кирпичный завод. С возведением новых лечебниц значительно улучшилось медицинское обеспечение, население постепенно оставляло свои сырые земляные жилища и переходило в бревенчатые избы. Для их постройки из лесов в город завезли около 16 тыс. стволов деревьев.
Гарнизон упразднённого Охотского порта перевозился на судах в Петропавловск, где из состава местной и охотской мастеровой рот был создан новый флотский экипаж. Без дополнительных бюджетных средств Завойко организовал постройку шхуны «Анадырь», ботов «Алеут» и «Камчадал» и 12-вёсельного катера. При этом семья губернатора жила очень скромно. Питались в основном рыбой, чай пили вприкуску. Зимой ходили, как и все на Камчатке, в кухлянках, торбасах и малахаях. Детей русскому и французскому языкам, истории и Закону Божьему обучала сама Юлия Егоровна. Остальные предметы преподавали офицеры и чиновники гарнизона. В июне 1853 года за отличие по службе и большую проделанную работу В.С. Завойко было присвоено звание генерал-майор.
После начала Крымской (Восточной) войны в 1854 году для захвата богатых и обширных российских земель на Дальнем Востоке, уничтожения русских кораблей, разгрома укреплений, и в первую очередь таких опорных пунктов, как Петропавловск-Камчатский, в Тихий океан направилась объединённая англо-французская эскадра. Военным губернатором Камчатки были развёрнуты работы по сооружению на полуострове береговых укреплений, организована подготовка личного состава гарнизона (насчитывавшего всего 125 человек) к отражению агрессии.
Понимая сложность положения, Завойко обратился за помощью к населению города: «Я надеюсь, что жители в случае нападения неприятеля не будут оставаться праздными зрителями боя и будут готовы с бодростью, не щадя жизни, противостоять неприятелю и наносить ему возможный вред. Я пребываю в твёрдой решимости, как бы ни многочислен был враг, сделать для защиты порта и чести русского оружия всё, что в силах человеческих возможно, и драться до последней капли крови. Убеждён, что флаг Петропавловского порта, во всяком случае, будет свидетелем подвигов, чести и русской доблести»6.
Из местных добровольцев был сформирован особый отряд, в который, кроме гражданских служащих и крестьян, вошли стрелки-охотники ительмены (камчадалы).9 июня 1854 года на Камчатку, совершив в течение 10 месяцев кругосветное плавание и имея на борту 142 человека больных, прибыл фрегат «Аврора» (командир — капитан-лейтенант И.Н. Изыльметьев7), 44 пушки которого и 300 человек экипажа значительно усилили гарнизон Петропавловска. 20 июня прибыл корвет «Оливуца» (командир — капитан-лейтенант Н.Н. Назимов) с распоряжением генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьёва о подготовке порта к обороне. 24 июля из залива Де-Кастри прибыл военный транспорт «Двина» (командир — капитан-лейтенант П.Н. Бессарабский), доставивший 350 солдат Сибирского линейного батальона, две бомбические пушки двухпудового и четырнадцать пушек 36-фунтового калибров. Сама «Двина» имела на вооружении десять 18-фунтовых орудий. На «Двине» прибыли также командир 47-го флотского экипажа капитан 1 ранга А.П. Арбузов, назначенный военным помощником губернатора, и инженер-поручик К.И. Мровинский, оказавшие большую помощь в подготовке личного состава гарнизона и строительстве береговых батарей в Петропавловском порту.
В течение двух месяцев день и ночь защитники Петропавловска возводили укрепления, снимали с кораблей орудия, вручную перетаскивали их по крутым сопкам и устанавливали на берегу. В короткий срок город и порт были подготовлены к обороне. На побережье появились шесть батарей, состоявших из 33 орудий с прислугой в 358 человек. Кроме того, защитники порта имели одно полевое трёхфунтовое передвижное орудие с прислугой в 20 человек. Всего гарнизон Петропавловска насчитывал 920 человек (41 офицер, 825 солдат и матросов, 54 добровольца из числа местных жителей), 61 орудие, из них 34 на береговых батареях и 27 на кораблях. Береговые батареи располагали 37 зарядами на пушку, фрегат «Аврора» — 60 и транспорт «Двина» — 30 зарядами.
Источник: Петропавловская оборона. Большая российская энциклопедия.
В полдень 29 августа 1854 года передовые посты порта обнаружили эскадру из шести кораблей. В Петропавловске прозвучал сигнал боевой тревоги. Утром 30 августа вражеская эскадра вошла в Авачинскую губу. В её состав входили: английские корабли — фрегат «Президент» (52 пушки), фрегат «Пайк» (44 пушки), пароход «Вираго» (10 пушек и мортир), французские — фрегат «Форт» (60 пушек), корвет «Эвридика» (32 пушки), бриг «Облигадо» (18 пушек)8. Объединённая англо-французская эскадра имела 216 орудий, её личный состав насчитывал свыше 2600 человек. Общее командование эскадрой осуществлял английский адмирал Прайс. Значительно превосходя в силах защитников Петропавловска, противник рассчитывал на лёгкую победу.
Накануне В.С. Завойко обошёл суда, батареи и везде на свои ободряющие слова слышал один ответ: «Умрём, а не сдадимся!» Характерно в этом плане заявление А. Арбузова своей команде: «…Клянусь крестом Святого Георгия, который честно ношу четырнадцать лет, не осрамлю имени командира! Если же вы увидите во мне труса, то заколите штыками, а на убитого — плюйте! Но знайте, что и я потребую точного исполнения присяги — драться до последней капли крови! “Умрём — не попятимся!” — был единогласный ответ их»9. Не покинула Камчатку и семья губернатора: Юлия Егоровна и дети разделили с мужем и отцом все трудности и опасности обороны порта.
30 и 31 августа западная эскадра обстреливала укрепления и город, а 1 сентября противник под командованием французского адмирала де Пуанта начал высадку 600 десантников с 15 гребных судов при поддержке корабельной артиллерии.
Первая батарея на Сигнальном мысу (5 орудий, 65 человек прислуги, командир — лейтенант Пётр Гаврилов) и четвёртая на возвышенности Красный Яр (3 пушки, 30 человек прислуги, командир — мичман Василий Попов), защищавшие вход во внутреннюю гавань порта, были буквально засыпаны неприятельскими бомбами. Огонь их восьми орудий противостоял восьмидесяти орудиям англо-французской эскадры. Лейтенант Гаврилов, дважды тяжело раненный — в голову и ногу, — продолжал руководить батареей.
Подавив первую и четвёртую батареи, корабли эскадры сосредоточили огонь по второй батарее, стоявшей на песчаной косе Кошка у входа во внутреннюю гавань и состоявшей из 11 орудий и 129 человек орудийной прислуги (командир батареи — лейтенант князь Дмитрий Максутов). Девять часов продолжался этот неравный бой, но подавить огонь русской батареи противник так и не смог.
В первом броске союзного десанта шли отборные вояки Гибралтарского полка королевской морской пехоты Великобритании. Залпы артиллеристов «Авроры» и «Двины» и смелая штыковая атака защитников порта пресекли попытку захватчиков закрепиться на берегу. Понеся потери, они поспешно вернулись на корабли. Спустя несколько дней после этих событий мичман Н. Фесун вспоминал: «Несмотря на свою многочисленность, несмотря на то, что он был по крайней мере вчетверо сильнее всех наших соединённых партий, неприятель начал отступление бегом и с такой быстротой, что, прежде чем мы подоспели к занятой им батарее, он был уже в шлюпках и вне выстрела»10.
Не удались противнику в этот день и другие высадки десанта. Встретив мощный отпор, эскадра отошла в глубь Авачинской губы. Трое суток корабли стояли на якорях, заделывая многочисленные пробоины в бортах и на палубах, а 5 сентября предприняли новое нападение на Петропавловск. Подойдя к берегу на близкую дистанцию, эскадра сосредоточила огонь по третьей и пятой батареям, состоявших всего из 10 орудий. И в этом бою команды защитников порта проявили исключительный героизм, сражаясь с врагом до последней возможности.
Несмотря на ураганный огненный шквал с вражеского фрегата, орудия третьей батареи (на перешейке, соединяющем Никольскую и Сигнальную горы) под командованием лейтенанта князя Александра Максутова, брата командира второй батареи, дали достойный отпор врагу. На 30-й минуте артиллерийского поединка от пяти орудий 3-й батареи осталось только одно, вражеским ядром Александру Максутову оторвало руку. В это же время 46 орудий другого фрегата и парохода «Вираго» буквально разносили пятую батарею капитан-лейтенанта Василия Кораллова у северо-западной подошвы Никольской горы (5 малокалиберных пушек, 50 человек прислуги).
В результате трёхчасового огневого поединка противнику удалось уничтожить обе российские береговые батареи. Оставшиеся матросы, забрав убитых, раненых и оставшиеся пороховые картузы, отошли к стрелковой партии мичмана Михайлова, с которой и примкнули ко второй батарее.
В районе пятой береговой батареи противник высадил около 700 человек, в районе третьей батареи — 250 человек. Защитники порта оказали неприятелю упорное сопротивление, завязывались рукопашные схватки. Но силы были неравны. Никольская гора, господствующая над городом и портом, оказалась в руках врага. Создалась угроза его вторжения в оборонявшуюся цитадель. Казалось, что преграды этому нет. В этот критический момент генерал-майор Завойко собирает всех способных носить оружие и группами, по мере их формирования, направляет к подножию Никольской горы. Туда же командир «Авроры» Изыльметьев отправляет три партии: 22 человека с третьей батареи под командой прапорщика Жилкина, 33 человека во главе с лейтенантом Пилкиным и 31 человека во главе с мичманом Фесуном. Ранее в этот же день с «Авроры» были направлены партии лейтенанта Анкудинова (33 человека) и гардемарина Давыдова (22 человека).
Николай Фесун впоследствии написал: «Хотя наши небольшие отряды действовали отдельно и почти независимо один от другого, у всех была общая и хорошо известная цель: во что бы ни стало сбить с горы неприятеля; число его тогда хорошенько не знали, и каждый последний матрос вполне понимал одно: французам с англичанами оставаться там, где они были, не приходится»11.
«Заговорила» шестая батарея под командованием поручика К. Гезехуса (4 пушки с прислугой из 32 человек), установленная на берегу Култучного озера, к северу от Никольской горы. Под градом пуль около 300 матросов, солдат, портовых мастеровых и добровольцев из местных жителей, вооружённых гладкоствольными ружьями и чуть ли не рогатинами, отразили нападение противника и вынудили его бежать к своим шлюпкам и уходить к кораблям12.
После боя защитники Петропавловска нашли на Никольской горе знамя Гибралтарского полка морской пехоты, брошенное захватчиками при беспорядочном отступлении. В последующем сохранение важного трофея было доверено Юлии Егоровне Завойко. Сейчас знамя хранится в Эрмитаже, копия — в Камчатском краеведческом музее.
Не устояв под дружным отпором защитников гарнизона и понеся большие потери, англо-французская эскадра 7 сентября вышла из Авачинской губы и скрылась в море. Противник потерял в бою до 450 человек убитыми и ранеными, корабли эскадры получили серьёзные повреждения.
Гарнизон Петропавловска потерял 32 человека убитыми и 64 ранеными. «Борт одного только русского фрегата и несколько батарей оказались непобедимыми перед соединённою морскою силою Англии и Франции, и две величайшие державы земного шара были осилены и разбиты ничтожным русским местечком», — писала в те годы английская пресса13.
Французский командующий эскадрой адмирал Феврие де Пуант через два месяца после боя сказал: «Генерал Завойко сражался храбро и со знанием своего дела, и я жалею, что не имею возможности пожать ему руку: я не ожидал встретить в таком ничтожном местечке столь сильного противника».
После победы Завойко составил официальный доклад, а для его доставки в Петербург был избран лейтенант князь Д.П. Максутов. Осенью1854 года он прибыл в столицу, где явился к генерал-адмиралу русского флота великому князю Константину. Учитывая важность сообщения, генерал-адмирал немедленно повёз его в Гатчину к Николаю I. Царь долго расспрашивал Максутова и тут же произвёл его в капитан-лейтенанты.
Доклад В.С. Завойко был тщательно изучен и представлен в прессе для публичного ознакомления. Страна гордилась и славила мужественных защитников Петропавловска. Вдали от матери-Родины, отрезанные морем и флотом противника, лишённые даже надежды на скорую помощь, защитники Петропавловска-Камчатского — моряки и солдаты, офицеры, промысловики и чиновники — все они защищали своё Отечество с не меньшей отвагой и стойкостью, чем их братья на Малаховом кургане в Севастополе. Имена В. Завойко и его соратников — И. Изыльметьева, А. Арбузова, Д. Максутова, А. Максутова, П. Гаврилова, В. Попова, В. Кораллова, Н. Фесуна — вызывали патриотическую гордость у соотечественников. Все корабельные офицеры и все офицеры гарнизона получили повышение в воинском чине и были награждены орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом, в т.ч. священник фрегата «Аврора» иеромонах Иона, а командиры «Авроры» и «Двины» были награждены орденом Св. Владимира 3-й степени. Георгиевским крестом были награждены все юнкера и гардемарины и 18 нижних чинов (В.С. Завойко представлял к награде 75 матросов и солдат). В честь славной победы под Петропавловском в составе Российского флота приказано было всегда иметь корабль с таким же именем.
Завойко получил сразу два ордена: «за отлично-усердную и ревностную службу» — орден Св. Станислава 1-й степени, «за отличие при отражении нападения англо-французской эскадры на Петропавловский порт в 1854 г.» — орден Св. Георгия 3-й степени с присвоением звания контр-адмирала.
В ноябре 1854 года генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьёв, оценивая значение Петропавловска и результаты его обороны, докладывал Николаю I: «Неприятель развеял, наконец, все наши сомнения о значении Петропавловского порта… По верности заслуги Петропавловского порта, который за 14 тыс. вёрст от Петербурга так геройски поддерживает славу Русского оружия, не изволите ли, Ваше Высочество, признать возможным ходатайствовать этому порту Георгиевский флаг, или Георгиевское знамя 47-му флотскому экипажу и Георгиевский флаг фрегату “Аврора”»14.
Известный историк академик Е.В. Тарле, оценивая героическую Петропавловскую оборону 1854 года, писал, что она «в России явилась лучом Солнца, вдруг прорвавшегося сквозь мрачные тучи, а в Париже и особенно в Лондоне вызвала ничуть не скрываемые раздражение и огорчение: союзный флот напал на Петропавловск-на-Камчатке и, потерпев урон, удалился, не достигнув ни одной из поставленных себе целей»17.
Пришла зима, а за ней весна. Никакая война не способна остановить солнцеворот, а потому подчиняется потоку времени так же, как и мирный ход развития событий. Восстановленные и усиленные батареи радовали глаз, но Муравьёв и Завойко отдавали себе отчёт, что делом спасения пошатнувшейся чести для Великобритании будет отыграться в Петропавловске за горести-печали прошлого года. И если неприятельская эскадра придёт (а в этом никто не сомневался, поскольку английские газеты трубили об этом вовсю), то придёт она не в конце лета, а гораздо раньше, причём будет намного сильнее и настроена будет куда решительней.
Усиливать оборону Петропавловска было больше нечем – иначе пришлось бы ослаблять другие русские порты на Дальнем Востоке, а ведь неприятельские корабли непременно заглянут и туда. Завойко доложил Муравьёву, что им сделано всё, что можно; в случае нападения превосходящего неприятеля при угрозе захвата кораблей и порта он готов затопить «Аврору» и «Оливуцу» на входе в Петропавловскую гавань, после чего драться до последнего, а иного выхода при обороне Петропавловска он не видит.
Потерпев поражение, англичане и французы не оставили намерений захватить Петропавловск и в начале 1855 года вновь направили к берегам Камчатки свои корабли. С учётом превосходя щих сил противника, трудностей, связанных с оказанием необходимой помощи, доставкой войск, оружия и продовольствия на полуостров, генерал-губернатором Восточной Сибири Н.Н. Муравьёвым в марте было принято решение об эвакуации Петропавловского порта, жителей и гарнизона в залив Де-Кастри, поскольку Татарский пролив был ещё скован льдом. В то время в Петропавловске находились фрегат «Аврора», корвет «Оливуца», транспорты «Двина», «Иртыш» и «Байкал», боты «Кадьяк» и № 1, которые надо было подготовить к переходу, погрузить снятые с позиций пушки и большое количество различного имущества.
15 марта 1855 года Завойко получил от генерал-губернатора Восточной Сибири секретную записку, доставленную из Иркутска адъютантом Муравьёва есаулом Николаем Алексеевичем Мартыновым. В записке предписывалось скрытно от неприятеля перенести Петропавловский порт на Амур. Выполняя это указание, Завойко организовал широкий фронт работ, основными направлениями которого было следующее.
Батареи демонтировать, орудия свезти на корабли по штатным местам и на транспорт; те пушки, которые остаются в Петропавловске, надёжно спрятать по окраинам города, для чего закопать их в дресву.
Вывезти из города-порта всё, что только можно вывезти и что может пригодиться при обустройстве нового форта в новом месте, остальное попрятать. Бóльшую часть населения подготовить к эвакуации на кораблях и судах – женщин, детей и немощных. Тех же, кто останется в городе, обеспечить всем необходимым, включая минимальную охрану.
Разъясняя задачу гарнизону, Завойко в своём приказе писал: «От быстрого и скорого изготовления к плаванию будет зависеть весь успех нашего предприятия… было бы лучшим выйти в море не позднее 1 апреля для того, чтобы сколь возможно поспешнее достигнуть места нового назначения нашего»15.
Работы шли круглосуточно, в студёный весенний дождь и в жестокую пургу. Пушки свозили на фрегаты по льду, который уже вот-вот был готов взломаться, так что несколько пушек ушло на дно. Время торопило, ибо в начале мая, когда дрейфующие льды уйдут к северу, уже может объявиться вражеская эскадра.
Она и объявилась, но не в мае, а несколько раньше – не прошло и месяца – хотя в Петропавловске об этом ещё не знали. Не найдя в Южно-Китайском море ни одного русского корабля, командующий Китайской эскадрой адмирал Стирлинг послал к Камчатке на усиление эскадры Брюса два парохода – колёсный «Барракута» и винтовой «Энкаунтер». В назначенную точку рандеву (около 200 миль к зюйд-зюйд-осту от Петропавловска) корабли пришли 26 апреля – за четыре дня до того, как Завойко приказал отплывать.
Пароходы спокойно дрейфовали в районе, ничего о планах русских, конечно, не зная; до намеченного союзниками часа реванша оставались считанные дни.
15 апреля, пробив топорами и пилами неширокий фарватер в так и не взломавшемся льду Малой губы, маленькая флотилия из фрегата «Аврора», корвета «Оливуца», трёх военных транспортов («Иртыш», «Байкал», «Двина») и двух ботов вытянулась на внешний рейд. На следующий день снялись с якорей и пошли на выход в океан. «Аврора» отсалютовала Петропавловску семью пушечными выстрелами. С берега махали оставшиеся жители, ибо корабли не могли вместить всех, а кое-кто просто отказался покидать любимый город.
Осталась в Петропавловске и семья Завойко: контр-адмирал не нашёл для себя возможным увозить своих родных в первую очередь и отдал их места на кораблях другим людям. К тому же Юлия Георгиевна ожидала ребёнка, и тяжёлый океанский переход был бы ей очень некстати.
Старшим в городе остался есаул Мартынов, да ещё полицейский поручик Губарев; оба имели строгие и чёткие инструкции Завойко на любой случай.
Удивительно, но – вот конфуз! – маленькая флотилия ночью прошла совсем рядом с британскими пароходами, не заметив их, и сама осталась незамеченной; Завойко направился на зюйд в сторону мыса Лопатка и дальше к острову Сахалин. Британцы же продолжали ждать армаду контр-адмирала Брюса.
Менее месяца понадобилось Завойко, чтобы его корабли достигли Императорской гавани (ныне Советская Гавань). Путь был нелёгок, ибо весенний Тихий океан ничуть не теплей и спокойней осеннего. Погода была штормовой, плюс извечные туманы и коварные течения у Курильских островов, плюс не менее опасный пролив Лаперуза... У «Авроры» волнами выломало головку руля, и пришлось завести по бортам дополнительные штуртросы, словно вожжи. Людям тоже пришлось несладко. Наконец, обойдя Сахалин с юга, флотилия достигла залива Де-Кастри и Императорской гавани.
Дальнейшие события привели ещё к одному конфузу союзного флота, причём это уже был всем конфузам конфуз. Забегая вперёд (раз уж мы вместе с Завойко уплыли из Петропавловска), стоит рассказать, что часть союзной эскадры под началом коммодора Чарлза Эллиота в поисках русских всё добралась до залива Де-Кастри и 1 июня обнаружила их там. Лёгкая перестрелка ничего не дала. Оставив корабли охранения на выходе из Татарского «залива», послали в Японию за подкреплением (ибо прошли времена Нельсона, когда британский адмирал осмеливался атаковать неприятеля меньшими силами), а когда таковое подоспело, выяснилось, что русских в Де-Кастри уже нет... Англичане не верили своим глазам. Как? Куда? Не испарились же?
Нет, не испарились. Ушли по мелководному Татарскому проливу на север в устье Амура, в лиман. Ушли туда, куда, по мнению англичан и французов, можно было попасть, только вновь обогнув весь полуостров Сахалин против часовой стрелки.
Но даже узнай коммодор Эллиот, куда девались русские корабли – это ничего бы не дало. Кидаться за ними в погоню по мелководному и опасному Татарскому проливу, не зная фарватера, означало наверняка посадить всю свою эскадру (а это 40-пушечный фрегат «Сивилла», 17-пушечный паровой корвет «Хорнет» и 12-пушечный бриг «Биттерн») на мель. Со всеми вытекающими последствиями. Да и у Де-Кастри условия для кораблевождения не самые лучшие. Что ещё оставалось англичанам? Только высадиться на русский наблюдательный пост и немножко поразбойничать там. Изничтожать неприятельское казённое имущество было предписано отдельной новой инструкцией (в отличие от имущества частного, поэтому действовали весьма избирательно).
Чуть позже, в августе, коммодор Эллиот решил реабилитироваться и напал на Аян, но повторилась история с Петропавловском (о которой ниже): городок оказался практически пуст. Перед британцами предстали всего лишь несколько жителей, и снова пришлось уйти, не насытившись.
16 октября (для англичан – 15-го) эскадра Эллиота, опять обойдя Сахалин, снова вернулась в Де-Кастри и попыталась высадиться, но толку от десанта было никакого. Побродив немного по акватории, отчаявшийся Эллиот не выдержал, поднял белый флаг переговоров и обратился к вышедшим на берег казакам с одним-единственным вопросом: «Послушайте, ну в самом деле, куда девались русские корабли?» Казаки посочувствовали ему и пожелали усердия в изучении географии. Эллиот, наверно, не знал, куда деваться со стыда.
В 1855 году «Таймс» и «United Service Gazette» были вынуждены объективно признать: «Русская эскадра под командой адмирала Завойко переходом из Петропавловска в Де-Кастри и потом из Де-Кастри нанесла нашему британскому флагу два чёрных пятна, которые не могут быть смыты никакими водами океанов во веки веков»16. Вот так. Во веки веков...
После прибытия в июле 1855 года петропавловской флотилии в устье Амура В.С. Завойко организовал на месте Николаевского поста строительство будущего города Николаевска-на-Амуре. В сентябре 1855 года В.С. Завойко был назначен начальником морских и сухопутных сил на «устьях Амура сосредоточенных». А в ноябре 1855 г. В.С. Завойко «за особые заслуги в Сибирском крае» награждается орденом Св. Владимира 2-й степени и арендой казённой земли в 5 000 десятин с уплатой за них в 37 лет.
В рекордные сроки (за два с половиной месяца) к ноябрю 1856 года моряки из Николаевского сторожевого поста построили город Николаевск-на-Амуре, который и стал базой для Тихоокеанского флота России. В Николаевск из Петропавловска были переведены военный порт и управление военного губернатора Камчатской области.
С 1856 город Николаевск-на-Амуре становится административным центром Приморской области (1856–80 гг.). Город сыграл важную роль в укреплении позиций российского флота на Тихом океане после Крымской войны. В городе размещались штаб Сибирской флотилии и управление портами Восточного (Тихого) окена, Амурский флотский и портовый экипажи (до 1865 – 27-й флотский и портовый экипажи), в 1855–75 гг. действовало штурманское училище.
В 1857 году В.С. Завойко получает назначение на должность члена Морского генерал-аудиториата (высшего военно-морского суда), в 1861 году ему присваивается звание вице-адмирала.
В 1865 году Василий Степанович увольняется с флота. По этому поводу в его «Полном послужном списке» есть запись от 23 августа 1865 года: «С высочайшего разрешения уволен от занятий по генерал-аудиториату на пять лет с сохранением получаемого содержания с правом жить в России, где пожелает». Завойко выбирает Великую Мечетню на Николаевщине, переезжает туда со своей верной женой Юлией Егоровной и десятью детьми.
Прожил В.С. Завойко в Великой Мечетне 33 года, сохраняя добрые отношения с односельчанами, помогал им, чем мог. За свои деньги построил в селе школу, больницу, мельницу. В 1874 году ему было присвоено звание адмирала, в 1890 году он был награждён орденом Александра Невского. Это был десятый орден, которого был удостоен Василий Степанович за заслуги перед Отечеством.
До последнего своего часа В.С. Завойко поддерживал связь с флотом, был наставником молодых офицеров, принимал активное участие в работе по подготовке морских экспедиций, состоял членом-корреспондентом Российского географического общества. Понимая необходимость усиления Дальнего Востока и трудности, связанные с его снабжением, он разработал проект плана строительства водного пути от Нижнего Новгорода до Владивостока18.
Умер Василий Степанович в феврале 1898 года, похоронен на кладбище близ с. Великая Мечетня. Там же похоронена и жена адмирала — Юлия Егоровна…
Адмирал Василий Степанович Завойко.
В 1985 году могилу Завойко на давно заброшенном кладбище нашла вместе со своими учениками сельская учительница русского языка и литературы Валентина Ивановна Миронова. К историческим изысканиям подключилась камчатский краевед Наталья Сергеевна Киселёва.
В сентябре 1989 года состоялось перезахоронение праха героя Петропавловской обороны. На площади в с. Великая Мечетня Кривоозерского района Николаевской области, около его бывшей фамильной усадьбы (тогда в ней располагался детский сад), был установлен памятник с надписью на постаменте: «Адмиралу русского флота В.С. Завойко. Сыну Днепра — Герою Камчатки и Амура от кривоозерцев и камчатцев».
В 1910 году имя «Адмирал Завойко» было присвоено паровой яхте, построенной на Охтинской верфи в Петербурге. В 1911 году она перешла с Балтики на Тихий океан, а весной 1921 года была отнесена к разряду посыльных судов. 31 мая 1923 года переименована в «Красный вымпел». Решением военного совета Тихоокеанского флота от 11 марта 1958 года преобразована в мемориальный корабль-музей со стоянкой в бухте Золотой Рог. Имя прославленного военачальника высечено золотыми буквами на мраморной плите внутри верхнего храма собора Св. Владимира — усыпальницы выдающихся адмиралов Российского Императорского флота в Севастополе; внесено в «Вечный список кавалеров ордена Св. Георгия 3 ст.» под номером 486.
4 ноября 2014 года, в год 160-летия обороны Петропавловска от англо-французских захватчиков, в центре Петропавловска-Камчатского, на берегу Култучного озера, в дань выдающихся заслуг русского адмирала был установлен памятный обелиск.
Имя Завойко увековечено и на карте мира. В его честь названы: бухта, мыс, остров и полуостров в Авачинской губе на Камчатке, гора на острове Сахалин, один из районов города Петропавловска-Камчатского, улицы в Петропавловске, Владивостоке19, п. Аян Хабаровского края.
ПРИМЕЧАНИЯ и ИСТОЧНИКИ:
1. Сафронов Ф.Г. Тихоокеанские окна России. Хабаровск: Хабаровское книжное изд-во, 1988. С. 119.
2. Государственный архив Черкасской области. Ф. 403. Оп. 48. Д. 3. Л. 46 об. В своей автобиографии В.С. Завойко указал год рождения 1810, в «Полном послужном списке» указан 1809 г. По инициативе журналиста капитана 2 ранга запаса А.А. Бондаренко (Симферополь) с помощью архивариусов Государственного архива Черкасской области по найденной записи в метрической книге Ильинской церкви с. Прохоровка был установлен подлинный год рождения В.С. Завойко — 1812.
3. Российский государственный архив Военно-Морского Флота (РГА ВМФ). Ф. 406. Оп. 3. Д. 1071. Л. 50—62.
4. Сафронов Ф.Г. Указ. соч. С. 102; Степанов А.А. Петропавловская оборона. Хабаровск: Хабаровское книжное изд-во, 1954. С. 23.
5. Сафронов Ф.Г. Указ. соч. С. 117.
6. Захаров С.Е., Багров В.Н., Бевз С.С. и др. Краснознамённый Тихоокеанский флот. 2-е изд., испр., доп. М.: Воениздат, 1973. С. 19.
7. Изыльметьев Иван Николаевич (1813—1871), героический защитник Петропавловска-Камчатского (1854). В 1866—1871 гг. в чине контр-адмирала был начальником штаба Кронштадтского порта и младшим флагманом Балтийского флота. Его именем названы залив, мыс и гора на о. Сахалин.
8. Захаров С.Е., Багров В.Н., Бевз С.С. и др. Указ. соч. С. 20, 21.
9. Арбузов А.П. Оборона Петропавловского порта в 1854 году против англо-французской эскадры (из записок очевидца и участника в этом деле) // Русская старина. Т. 1. СПб.: печ. В.И. Головина, 1870. С. 308.
10. Тарле Е.В. Сочинения в 12 т. Т. 9. Крымская война. Ч. II. М.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 203.
11. Фесун Н.А. Из записок офицера, служившего на фрегате «Аврора» // Морской сборник. СПб.: тип. Морского ведомства, 1860. № 1, часть неофиц. С. 41.
12. Задорнов Н.П. Война за океан. М.: Воениздат, 1986. С. 448—454.
13. Сергеев М.А. Оборона Петропавловска на Камчатке. М.: Воениздат, 1954. С. 78.
14. РГА ВМФ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 918. Л. 7—10 об.
15. Фесун Н.А. Указ. соч. № 6, часть неофиц. С. 31.
16. Борщаговский А.М. Русский флаг. Владивосток: Дальневосточное книжное изд-во, 1989. С. 688, 689, 701—703.
17. Тарле Е.В. Указ. соч. С. 193.
18. Бондаренко А.А. Адмирал Василий Степанович Завойко (1812— 1898): «Сделать все… что в силах человеческих возможно»: сборник документов и материалов. Симферополь: Бизнес-Информ, 2012. С. 199—204.
19. Масленников Б.Г. Морская карта рассказывает. М.: Воениздат, 1986. С. 91.
20. Галутва, И. Г. "Две величайшие державы... были разбиты ничтожным русским местечком...". Героическая оборона Петропавловска-Камчатского в период Крымской (Восточной) войны / И. Г. Галутва // Военно-исторический журнал. – 2019. – № 3. – С. 4-11.
21. Завражный Юрий Юрьевич (Юрий РОСС a.k.a. Флибустьер) «Забыть адмирала!», историческое расследование с размышлениями 2001–2005, 2019–2022.